Осадили его раньше, чем он успел куда-либо двинуться, не то чтобы встать и направиться к двери. Отказ Норы его удивил и скорее из-за этого удивления он и остался сидеть на стуле — физически ему, естественно, не составило бы труда покинуть помещение, но тут в дело включился интерес. Он был на все сто, а то и двести процентов уверен, что компания его была Миллер как минимум неприятна. И предполагал, что у Альянса были люди, способные вполне успешно удалить последние минут десять из его воспоминаний (и наверняка кто-нибудь из них ошивался поблизости, это место было видимо своеобразным мини-гнездышком организации). Так что желание удержать его в кабинете было ему непонятно. Но и промолчать он, естественно, не мог:
— Хотел бы я посмотреть, как вы будете меня останавливать, — сухо отметил Тони, прекрасно понимая, что останавливать его будет скорее всего не сама Миллер. Впрочем, долго раздумывать над логистикой гипотетического побега он не стал. Думать вообще было достаточно сложно: он все еще ожидал, что вот-вот из-за угла выскочит Крофорд со скрытой камерой и объявит о том, что света белого Хэнсон более не увидит, что ставило его в достаточно напряженное положение — ладонь, которой он минуту назад задорно хлопнул по подлокотнику, теперь сжалась вокруг этой самой деревяшки, аки руки утопающего вокруг спасательного круга.
Следующий вопрос Миллер чуть расшевелил его — с одной стороны он был вполне себе логичным в подобной ситуации (а какого хрена ты собственно здесь забыл?), с другой же, сам Хэнсон предполагал, что так называемая Марта поделилась с коллегой тем, что раскопала в его голове. Что ж, видимо — не поделилась. Ну или в девушке взыграла старая добрая привычка, свойственная всем адвокатам, и она решила вывести его на чистосердечное.
А вот хренушки. Тони пожал плечами, с подозрением наблюдая за ее махинациями со шкафом:
— Я вообще человек очень интересный, — объявил он самым нахальным тоном, который смог освоить в своей то ситуации. Затем заметил, наконец, что именно Миллер доставала из шкафа и, приподняв бровь, забрал предлагаемую рубашку, — ...спасибо?
Стягивая собственную помятую рубашку, он нервозно покосился на синяки на запястьях, оставшиеся в качестве «приятного» бонуса и напоминания о браслетах от несостоявшегося нападавшего и почувствовал, как глаза привычно блеснули желтоватым светом — способность его была Тони сейчас, что утопающему — стакан воды, но само ее наличие и чувство, что она все еще где-то неподалеку и готова в любую секунду прийти на помощь, значительно успокаивала расшалившиеся нервы.
Справившись с пуговицами, он решил обойтись без пиджака, оставив его висеть на спинке стула (лето давало о себе знать, хотя в судебных залах и зимой, кажется, стояла смертельная духота). Собственную рубашку он, помяв пару секунд в руках, закинул в ближайшую мусорку, примостившуюся возле стола Миллер, справедливо решив, что это была его самая незначительная потеря за весь сегодняшний день. О чем, собственно говоря, решила напомнить ему и сама девушка.
Он вздрогнул было, но быстро успокоился (что, надо сказать, стоило ему немалых усилий), рассудив, что угрозой упоминание некрологов всуе не было. В конце-концов — он видел как Миллер угрожает, ну или пытается угрожать, и делала она это более прямо и уж точно более яростно. Это же высказывание являлось скорее констатацией факта. Легче от этого открытия ему почему-то не стало, так что, сам того не осознавая, Тони перешел в свою любимую стратегию обороны — атаку:
— Это, Миллер, ваша стандартная речь? — карт в рукаве у него не было, а на руках — жалкие двойка да семерка, и тем не менее: если удасться вывести ее из себя (что как показала практика ему удавалось очень легко), возможно она первая не выдержит и погонит его к чертовой бабушке из своего кабинета. Даже официальным обращением он пренебрег — это обычно тоже имело склонность раздражать людей, тем более привыкших к своим извечным «мистер» и «мисс», — «а теперь давайте поговорим о нашей мортальности»? Рубашки в шкафу тоже специально для таких случаев храните?
Так и подымало спросить, много ли подобных «рекрутов» проходят через офис девушки во время подобных встреч (что тут поделать — может он и выполнял свою работу хреново, кое-какие привычки не мог не подцепить). Но смысла в этом особенного не было — все равно если он покинет этот офис, информация эта в голове у него не задержится. Хотя... учитывая комментарий Норы, возможно выдуманный им гипотетический стиратель памяти был лишь плодом его паранойи, что могло стать его тузом. Однако радоваться он все же не спешил, не имея ни малейшего понятия, что еще припасено у самой Миллер. И все-таки попробовать воду было практически делом чести. Ну или профессионального любопытства:
— А дальше что? Секретный штаб в катакомбах? — он сделал большие глаза и сильнее привалился к спинке стула (неудобной она была до жути, но куда же Хэнсон да без театральных жестов), — или дальше вас не зовут? Производство поставлено на конвейр? Поболтали о некрологах и, — он махнул рукой куда-то в сторону, — следующий?
хлебные крошки 
ща тже загляну !!!
